Прошло 25 лет со времени основания ЮАШ. Чем была она для ее создателей, первых учителей и первых учеников, чем становилась по мере накопления опыта работы, что сегодня представляется наиболее ценным в ее существовании, что в первую очередь приходит на память участникам ее истории за четверть века? Наверное, у всех, кто так или иначе был связан с ЮАШ, сами собой возникают сейчас эти вопросы и, возможно, по-разному мыслятся ответы на них.
Мне ЮАШ вспоминается чаще в свой начальный период и, прежде всего, как место встречи единомышленников, для которых поиски жизненного пути, осмысление мира и своего положения в мире, шли независимо от социального спроса и предложения, а слово "нонконформизм" было едва ли не самым значимым среди прочих. ЮАШ была микросоциумом в макросоциуме, была явлением субъективного порядка в человеческих отношениях, при котором достоинство и права личности ценились не менее профессиональных качеств, что в одинаковой мере распространялось на учителей и на учеников.
В разные годы мне доводилось вести занятия по разным предметам - астрономии, физике, математике. Более всего, однако, вспоминается наш философский семинар, проводившийся раз в две недели среди преподавателей и наиболее "продвинутых" учеников.
В те годы (1971-1973) для многих из нас единственно приемлемой в жизни представлялась экзистенциальная философия. Хотелось "быть в истине", а не только "знать истину". Мы еще не прошли своего пути до вопроса Пилату, но для каждого из нас это был его путь, радикально уводивший от "широкой и светлой" дороги "единой монистической теории". Экзистенциалисты определили последующий интерес к Ф.М. Достоевскому, С. Кьеркегору и Ф. Ницше, затем - к немецкой классической философии и, более всего, к И.Канту. Помню, как долго и подробно - только бы не занудно - разбирал я на занятиях "Критику чистого разума", а потом две другие Критики, - это было уже стремлением систематизировать свое начальное философское образование.
Параллельно Канту делались "сообщения" о О.Шпенглере, Э. Гуссерле, о М. Хайдеггере и К. Ясперсе, о Г. Маркузе, Т. Адорно и Э. Фромме - в основном, после прочтения какой-либо книги или статьи, в особенности, при отсутствии русского перевода. Тут спектр интересов был весьма случайным: стоило изъявить желание поделиться впечатлениями от прочитанного, и ближайшая или следующая за ней встреча посвящалась новой теме. С такими обзорными лекциями выступал чаще всех А.Н. Земцов и, время от времени, Борис Гройс, выпускник мат-меха, ныне известный философ, публицист, теоретик искусства, профессор Института философии Мюнстерского университета.
Были у нас и общие продолжительные, устойчивые интересы. Это - для всех - русская религиозная философия, доступ к которой в то время был весьма ограничен. Большая часть работ Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского пребывала в спецхране, но ранние работы, самиздат, издания YMCA Press постоянно читались, переходя из рук в руки, и обсуждались всеми участниками семинара.
У А.А.Троня была особая тематика и особый стиль выступлений. Его интересовали современный позитивизм, социология и теория систем. Классический труд мало кому известного тогда Карла Поппера "Open Society and Its Enemies", "Социокультурная динамика" Питирима Сорокина, обзоры по теории систем, от "Тектологии" А. Богданова до работ Л. фон Берталанфи - все эти темы предполагали всякий раз цикл лекций и, начинаясь со "Введения в...", затем прерывались новым циклом, начинавшимся со "Введения в...", и так далее, и так далее. Как ни странно, эти лекции тоже помнятся. Помнится и то, что у О.А.Друговейко был свой постоянный интерес к проблеме двух культур (концепция писателя Ч. Сноу) и, позднее, к деятельности Римского Клуба (экология).
Философский семинар продолжался "по непрерывности" много лет. Регулярные штудии со временем прекратились, но спонтанные выступления (последним на моей памяти была лекция А.Н. Земцова, посвященная книге Э. Тоффлера "Future Shock") имели место приблизительно до начала перестройки, когда появились возможности перейти на новый профессиональный уровень преподавания и были созданы НОО «Земля и Вселенная», а затем колледж и Независимый университет.
Для преподавателей ЮАШ, а теперь и колледжа, на первое место вышли вопросы истории и философии науки. В той или иной степени эти вопросы нашли отражение в учебных программах. В то же время философия (правильнее сказать, цикл общественных дисциплин) преподается в колледже как самостоятельный, академически выдержанный, предмет, не предполагающий чего-либо подобного ЮАШевскому семинару. Оно бы и ладно, если бы не извечный вопрос, что лучше, дилетантские философские штудии или плоский профессиональный подход к предмету (я намеренно искажаю характеристики), в том числе, к философии. Понятно, что в одних случаях предпочтительнее одно, в других - другое, и что относительно преподавания философии в "Земле и Вселенной" нет альтернативы. Но ЮАШ по-прежнему существует, у нее остаются свои поиски и свои жанры. И я не очень удивлюсь, если в один прекрасный момент узнаю о возрождении в ней привычного философского семинара.
